su

ты просто оставь вопросы и всякий хлам
под вечер, как только включатся фонари,
приди сидеть и слушать, как пополам
ломается рухлядь, сказки и январи.

приди в невзрачный полуподвальный бар,
где даже стулья — твердые, как асфальт,
и новый бармен пьян, невесел и стар,
и запах дыма — пряности и миндаль

сосед по барной стойке колюч и пуст,
и ластится к кружке пива, как томный кот,
а ты здесь, чтобы пробовать ром на вкус,
и ждать, что тебя размелет и разорвет,

смотреть, как сквозь пианиста проходит ток,
как он становится весь оголенный нерв,
и клавиши, грязноватые, как чеснок,
бьют резко в висок и яростно тащат вверх,

как выжгут на коже клейма его ресниц,
под местной анестезией прожгут нутро,
и пальцы из антител и античастиц,
и музыка — раскаленное серебро.